Исторические курьезы > Ф. Я. Лефорт 01 > Ф.Я. Лефорт 02 > Ф.Я. Лефорт 03

КАЛЕЙДОСКОП ИНФО ...

...QUOT HOMINES TOT SENTENTIAE

Франц Яковлевич Лефорт – бесшабашный кутила, или дальновидный политик?

На рубеже XVII – XVIII веков в период глобальных перемен в государстве Российском, средь сонма политических деятелей различной степени природной одаренности, наделенных недюжинным талантом на фоне низменных человеческих пороков, с точки зрения современных историков, весьма неоднозначно выступает фигура Франца Лефорта. Российский менталитет того времени, обремененный консервативными взглядами, незыблемыми традициями и скептическим отношением ко всему новому и чуждому привычному образу жизни, в своих основополагающих принципах порождал вполне обоснованное недоверие в отношении иноземцев, в особенности тех, что вращались в высших государственных кругах. Нельзя не согласиться, во многом открытая неприязнь русского народа к иноверцам была оправданной…

Семейные традиции

Родился будущий друг и сподвижник российского самодержца 2 января 1656 г. в Женеве в семье потомственных итальянских негоциантов. Во второй половине XVI века его прадед Жан Антуан Лиффорти уроженец г. Кони (Кунео) в Пьемонте перебрался в Женеву, где занялся коммерцией. В 1565 г. он получил официальный статус гражданина свободного города. Представители древнего и уважаемого рода Лиффорти из поколения в поколение вели оживленную торговлю с Амстердамом, Марселем, Франкфуртом-на-Майне, Лионом и другими крупными городами, одновременно занимая почетные должности в системе городского самоуправления независимой Женевы.

Средневековая Женева

В стремлении упрочить свое положение в высшем свете, досточтимые отпрыски семейства Лиффорти сочетались браком исключительно с представителями знатных и богатых фамилий. Дабы семейное дело не пошло на спад, глава династии с раннего возраста прививал своим детям любовь к профессии, обучая их тонкостям непростого ремесла. По достижении совершеннолетия, сыновья Лиффорти пошли по стопам отца, развернув активную москательную торговлю не только в Женеве, но и далеко за ее пределами. Основополагающие принципы мирового рынка диктовали свои условия и требования, вплоть до «визитной карточки продавца». В этой связи, братья Лиффорти, вопреки протестам отца, решили слегка подкорректировать свою древнюю фамилию на, как им казалось, более благозвучную, отвечающую реалиям текущего момента. С той поры потомки всемирно известного торгового дома стали именовать себя на французский манер Лефортами.

Внук Жана Антуана Яков Лефорт, состоявший в браке с дочерью бургомистра, воспитывал семерых сыновей в духе семейных традиций, мечтая подготовить себе достойную смену. Дети чтили своего уважаемого отца, беспрекословно подчиняясь его воле. Каждый из них послушно следовал поставленной перед ним цели, за исключением самого младшего – Франца.

Жажда подвигов и приключений

Яков Лефорт в юности

До четырнадцати лет мальчик проходил обучение в Женевском коллегиуме. Получив блестящее образование, Франц не слишком тяготел к занятию торговлей. Природа наградила его недюжинной силой, высоким ростом, атлетическим телосложением и аристократической статью. По натуре смелый, веселый и предприимчивый юноша мечтал о подвигах и приключениях, а мысли о предстоящей рутине приводили его в уныние. Однако, не смея перечить отцу, Франц был вынужден отправиться в Марсель к давнему другу семьи Лефортов - купцу, имевшему свое торговое дело, дабы на практике овладеть азами коммерции и постигнуть тонкости товарно-денежных отношений.

Через некоторое время, с головой погрязнув в утомительной и скучной бухгалтерии, долговых расписках, постоянных подсчетах расходов и доходов, молодой человек окончательно определился с выбором, решив связать свою жизнь с карьерой военного. Не испросив на то соизволения досточтимого родителя, Лефорт самовольно покинул своего наставника, поступив на службу в крепостной гарнизон города Марселя, где прослужил солдатом в течение нескольких месяцев. Узнав о своевольстве сына, разгневанный Яков без промедления вызвал его в Женеву. Не смея перечить воле отца, Франц был вынужден вернуться домой и заняться торговлей под неусыпным контролем главы семейства и своих старших братьев. Несмотря на привитое с детства уважение и беспрекословное послушание родителей на фоне строгих нравственных и моральных норм кальвинизма, которые управляли жизненными принципами Лефорта до самой смерти, бунтарский дух молодого женевца оказался сильнее. И судьба благоволила его неукротимым мечтаниям…

В декабре 1673 г. (январь 1674 г.) в Женеву с официальным визитом прибыл младший сын герцога курляндского Фридриха-Казимира Карл-Яков, также как и Франц Лефорт, мечтавший о карьере военного. Единство взглядов и схожесть характеров способствовало сближению двух молодых людей. Они часто беседовали на личные темы. Узнав сокровенную мечту женевца, принц предложил ему на выбор следовать вместе с ним в Польшу, чтобы вступить в ряды, размещенного там военного гарнизона, либо отправляться в Голландию, дабы встать под знамена его старшего брата, наследного герцога Курляндского, противостоявшего французской армии. Безотносительно выбора Лефорта, отказ от участия в семейном деле не сулил ему ничего хорошего.

Фридрих II Казимир (герцог Курляндии)

Франц знал, что на поддержку со стороны семьи рассчитывать было бессмысленно, но он не мог предвидеть себе масштабов противостояния принятому им решению. Помимо отца и братьев, на непокорного отрока обрушился гнев всей женевской общины. Дело в том, что законодательством свободного города для всех граждан был установлен строгий запрет на воинскую службу в иноземных войсках. Однако, решение Франца Лефорта было непоколебимо, он твердо решил отправиться в Голландию. Осознавая, что ни уговоры, ни угрозы не помогут разубедить строптивого юнца, отец скрепя сердце отсчитал ему на дорогу мизерные путевые в размере 60 гульденов, при этом отказав в каких-либо рекомендательных письмах.

16 августа 1674 г. Лефорт благополучно добрался до Амстердама, откуда отправился в Гаагу, где по рекомендации принца был принят в свиту герцога Курляндского Фридриха-Казимира. Напряженная политическая обстановка между Нидерландами и Францией переросла в вооруженный конфликт. Лефорт неоднократно принимал активное участие в боевых действиях, подвергая свою жизнь опасности. При штурме цитадели Граве на Маасе он героически сражался в первых рядах. Когда длительная, изнуряющая для обеих сторон осада закончилась полной победой голландцев, за проявленную храбрость в бою Лефорту был предоставлен краткосрочный отпуск.

В Амстердаме его ждали трагические известия. Старший брат Ами сообщил Лефорту о скоропостижной кончине отца. Несмотря на смелый, волевой характер, Франц был очень ранимым и впечатлительным юношей, во многом этому способствовала строгая кальвинистская метода воспитания. В любых негативных последствиях он постоянно искал промысел божий, обращая вину исключительно на себя.

Сложившаяся ситуация не была исключением, он считал прежде всего себя ответственным за смерть благословенного и горячо любимого родителя, считая причиной трагедии свою непокорность и своеволие. Он подсознательно ощущал, что мать и братья, все вокруг придерживаются подобного мнения. Моральное самобичевание постепенно переходило в фобию – когда Лефорт долго не получал писем из дома, в душу начинали закрадываться смутные сомнения, связанные с очередными обидами родственников на него, а поиски причин погружали его в глубокую депрессию и уныние.

Химеры и реальность

Не получив своей доли наследства после безвременно усопшего отца, перспектив в дальнейшем прохождении службы в свите Курляндского герцога он тоже не видел, Франц стал подумывать, чтобы вернуться обратно в родную Женеву и приобщиться к семейным торговым делам. Недолгое отчаяние уступило место сокровенным юношеским мечтам, ради которых он испортил отношения с родными и близкими ему людьми. В то время в Нимвегене проходили мирные переговоры воюющих держав. Туда и решил отправится Лефорт, чтобы попытать счастья.

Нимвегенские мирные договоры (1678—1679 гг.)

При подробном изучении биографии исторической личности, невозможно не заметить, что жизнь Франца Лефорта была богата на случайные знакомства и встречи, которые впоследствии становились судьбоносными. Так, мимолетное знакомство с голландским полковником ван Фростеном в корне изменило дальнейшую судьбу женевца.

В Нимвегене ван Фростен занимался подбором людей, подходящих для воинской службы. По достоинству отметив волевые качества и физическую подготовку молодого человека, голландец посоветовал ему испытать свои силы на службе у российского царя в далекой Московии. По мнению опытного военного в России у перспективного юноши было гораздо больше возможностей для достойного заработка и карьерного роста. Предложение было заманчивым, и Лефорт не задумываясь согласился. Необходимую сумму на дорогу ему ссудил амстердамский купец Турон, давний знакомец покойного отца. Получив от ван Фростена капитанский чин, Франц Лефорт вместе с другими искателями лучшей доли на военном поприще отправился в Архангельск.

4 сентября 1675 г. корабль с группой военных на борту пришвартовался у берегов Архангельска. Пройдя обязательную процедуру допроса у местного воеводы Федора Полиектовича Нарышкина – родного дяди царицы Натальи Кирилловны, потенциальные рекруты были определены на постой до особого распоряжения царя Алексея Михайловича. По распоряжению воеводы всем четырнадцати прибывшим вместе с Лефортом выдавали полтину в сутки – три с половиной копейки на человека. Здесь Франц познакомился с итальянским негоциантом Гуаскони, часто наведывавшимся в Архангельск по торговым делам. Войдя в нелегкое положение молодого военного, он одолжил ему немного денег на питание и иные надобности. Когда официальное разрешение от царя было получено, тот же Гуаскони ссудил Лефорту еще шестьдесят талеров на дорогу (путь до Москвы иноземцы должны были оплачивать сами).

19 января 1676 г. группа военных во главе с ван Фростеном отбыла из Архангельска в Москву. Весь путь занял чуть больше месяца, а в Белокаменной их ждали большие перемены. Скончался царь Алексей Михайлович, и на российский престол взошел его сын от первой жены Марии Ильиничны Милославской - Федор Алексеевич Романов. 26 февраля 1676 г. Лефорт с товарищами прибыли в Посольский приказ, где поименно были занесены в книгу заезжих иностранцев. 30 марта группа в полном составе была удостоена аудиенции у самого российского государя. После недолгой беседы царь отпустил всех по местам проживания дожидаться своего окончательного решения. 4 апреля государев вердикт о непригодности всех до одного к воинской службе в рядах российской армии буквально шокировал иностранцев, обнадеженных ван Фростеном, и потому уверенных в благополучном исходе дела. Тем же указом не прошедшим отбор кандидатам предписывалось в кратчайшие сроки покинуть пределы России.

Удрученные неожиданным печальным известием военные, тем не менее, не собирались так скоро покидать Московию. Не рассчитывая более на протекцию ван Фростена, каждый решил попытать счастья в одиночку.

Тернистый путь наверх

Следуя царскому указу от 4 (14) октября 1652 г., обязывавшему иностранцев, не принявших православие, селиться в иноверческом поселении за чертой города, Лефорт, преданный кальвинистскому учению до самой смерти, обосновался в Немецкой слободе, расположенной на правом берегу Яузы близ дворцового села Покровского. Там он снова встретил своего знакомого Гуаскони, который познакомил его с двумя влиятельными персонами – полковником Полем Менезесом и Патриком Гордоном, надеясь на протекцию с их стороны.

Вскоре Франц устроился на должность секретаря к датскому резиденту Магнусу Гиое. За время пребывания в должности юноша зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны как добросовестный, честный и исполнительный работник. Отбывая в Данию, Гиое предложил смекалистому женевцу отправиться вместе с ним, суля ему неслыханные доходы и умопомрачительный карьерный рост. К глубокому сожалению датчанина, его заманчивое предложение в корне расходилось с планами Лефорта на будущее, да и Россию так скоро он покидать не собирался.

Некий полковник Крафойрд, состоявший на российской службе, разглядел в молодом женевце массу талантов и нераскрытых способностей, а посему был серьезно настроен выдать за него свою дочь. Испросив соизволения на брак у своих родственников, Лефорт получил категорический отказ. Помимо этого, мать и старший брат, желая видеть его при себе, настоятельно требовали, чтобы Франц как можно быстрее покинул пределы этой дикой страны. Лефорт и сам уже стал отчаиваться найти в России то вожделенное место и должность, о которых столько мечтал. Здесь его удерживало одно обстоятельство – начавшаяся война с Турцией и напряженные отношения России с Польшей и Швецией. Он вновь устремил свой взор на Запад. При содействии Гуаскони и полковника Менезеса Франц познакомился с английским посланником в России сэром Гебдоном. С его помощью, не позднее августа 1678 г., Лефорт планировал отправится в Лондон, а оттуда в Париж. Об этом свидетельствует письмо, написанное им старшему брату Ами Лефорту: «Если Богу будет угодно, вы получите письмо оттуда. Там я найду лучшую службу, нежели здесь. Исполняю ваши приказания».

В ожидании отъезда, между послом и женевцем завязались теплые, дружеские отношения. Временами они подолгу беседовали, обсуждая последние новости политики и светской жизни, обедали и вместе ездили на охоту. Франц в тайне надеялся при содействии Гебдона поступить на службу в шведскую армию. Этим мечтам не суждено было сбыться. В виду нестабильной политической обстановки, во избежание новой войны с Турцией и Крымским Каганатом, на неопределенное время вводился запрет на выезд за пределы границ государства для всех иноземных солдат и офицеров, находившихся на территории России.

Однажды судьба свела Лефорта со вдовой подполковника Сугэ (Souhay), у которой была на выданье очаровательная дочь Елизавета. Если первый, несостоявшийся союз с дочерью полковника Крафойрда был в большей степени формальным (по расчету), и в силу обстоятельств, от него он с легкостью отказался, то к дочери вдовы он испытывал искренние нежные чувства. На сей раз, не обременяя себя утомительным испрашиванием официального разрешения от маменьки и старшего брата, к тому же, от них уже больше года не было никаких вестей, Франц смело пошел под венец с Елизаветой Сугэ. Мать Лизоньки, урожденная фон Бокговен, проживала в России с 1648 г. Ее родители – приверженцы католической церкви, боясь расправы, эмигрировали из Англии во время обострившихся гонений на католиков. По материнской линии супруги, давние приятели Лефорта – Поль Менезес и Патрик Гордон приходились Елизавете родней, что упрочило положение женевца в глазах иноземной элиты.

Перо жар-птицы

Пустив корни в российской земле, Лефорт проникся чаяниями самой России. В июле 1678 г. он обратился с челобитной в Иноземный приказ с повторной просьбой принять его на российскую военную службу. После тщательной проверки личности женевца в Посольском приказе, последовал царский указ: «принять в службу иноземца Франца Лефорта, с чином капитана». В этом же году Лефорт был зачислен на должность командира роты Киевского гарнизона, входившего в состав корпуса князя Василия Васильевича Голицына. Комендантом Киева был назначен новоиспеченный родственник Лефорта – полковник Патрик Гордон. Подобная расстановка фигур на доске при благоприятном стечении обстоятельств могла сыграть на руку молодому карьеристу.

Почти три года провел Франц Лефорт в военных походах против турок и крымских татар. На поле брани он всегда находился в самой гуще сражения, смерть ходила за ним по пятам. Жена и теще, которых он вывез в Киев, редко видели его в домашней обстановке. По окончании военных действий Лефорт вернулся в Немецкую слободу. За доблесть, проявленную в бою, командование удовлетворило его прошение об отпуске на родину с сохранением воинского жалования. 16 апреля 1682 г. блудный сын, наконец, ступил на родную землю, где не был без малого восемь лет. В своем дневнике 16-летний Людовик Лефорт (старший сын Ами Лефорта) так описывает долгожданную встречу с родным дядюшкой:

«Франц Лефорт был принят своими родными и соотечественниками, любившими и истинно уважавшими его, самым радушным образом. В беседах своих он представлял картину России, вовсе несогласную с описаниями путешественников. Он старался распространить выгодное понятие об этой стране, утверждая, что там можно составить себе очень хорошую карьеру и возвыситься военною службою. По этой причине он пытался уговорить своих родственников и других отправиться с ним в Россию. Лефорту было тогда двадцать шесть лет. Все соотечественники заметили в нем большую и выгодную перемену. Он был высокого роста и очень строен. В разговоре являл себя строгим и серьезным, но с друзьями был шутлив и весел. Можно сказать утвердительно, что он наделен от рождения счастливейшими дарами и талантами как тела, так ума и души.

Он был отличный ездок и в совершенстве владел оружием. Из лука стрелял с такою необыкновенною силою и с такою непостижимою ловкостью, что превосходил искуснейших и опытнейших татар. О военном ремесле говорил очень разумно, и можно сказать по справедливости, что судил о нем, как человек испытанный, хотя был младший сын в семействе, которое, конечно, пользовалось почетом, но не имело таких денежных средств, чтобы дать соответствующее его дарованиям воспитание. Что касается его чувств и образа мыслей, то никогда и никто не откажется от признания – что и обнаружится впоследствии – что он имел возвышенную и благородную душу. Он был враг лести и тщеславия. Своему государю был непоколебимо предан во всем, что касалось славы его царствования и счастья подданных, и употреблял все усилия содействовать столь справедливым и благотворным предначертаниям.

Во время пребывания на родине, Лефорту делаемы были различные предложения многими именитыми чужеземцами, проживавшими в Женеве. Его заверяли, что он найдет достойный круг деятельности или во Франции при швейцарских войсках, или в Германии, или у императора, или в Голландии и в Англии. Влиятельные иностранцы старались отговорить его от службы в России, доказывая, что она не только трудна, но и неблагодарна. И члены его фамилии, родные и знакомые, советовали ему ехать или в Германию, или во Францию, или в Англию, или в Нидерланды, где, поступив на военную службу, он мог бы приобрести значительные выгоды для себя и для своего семейства.

На все эти знаки благорасположения Лефорт отвечал, что сердце его лежит к России и благодарность обязывает его посвятить жизнь монарху, от которого получил многие благодеяния. Он питал твердую надежду – и это были его собственные слова – что если Бог сохранит ему здоровье и дарует жизнь, то свет заговорит о нем и он достигнет почетного и выгодного положения».

Дабы предать законность своему статусу, Лефорт выступил с прошением перед Женевским сенатом о выдаче ему официального разрешения на проживание в другом государстве. Его просьба была удовлетворена. В выданном на руки увольнительном свидетельстве Женевской республики значилось место и дата рождения лица, сведения о досточтимых родителях, всевозможные регалии рода и социальный статус с прилагающимися весьма лестными характеристиками.

Перед возвращением в Россию он приобрел массу дорогих подарков для своих друзей в Москве. Это было эксклюзивное оружие, инкрустированное золотом и серебром, созданное лучшими мастерами-оружейниками Женевы, славившиеся на весь мир часы и массу других ювелирных диковинок. Остановившись по пути в Гамбурге, он узнал печальную новость о скоропостижной смерти царя Федора Алексеевича. Слухи ползли далеко неутешительные, наводя на впечатлительного Лефорта тоску и уныние. По прибытии в Москву он сразу же отправился в Немецкую слободу, где друзья и знакомые поспешили его разубедить в самых худших прогнозах. Они поведали ему, что в государстве не произошло каких-либо глобальных перемен, его покровитель князь В.В. Голицын, занимавший должность главы Посольского приказа, пребывает в добром здравии и в фаворе у государей Иоанна и Петра.

Узнав последние новости, Лефорт незамедлительно отправился великому князю, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение и доложить о скором прибытии чрезвычайного датского посланника Гиллебрандта фон Горна (давнего знакомого Лефорта), с которым он повстречался по дороге в Москву. Выслушав доклад женевца, Голицын временно назначил его на должность пристава при свите фон Горна. В то время князья Голицыны занимали высокие посты и пользовались огромным влиянием в верховных органах власти, поэтому дружба с этими колоссами открывала любые двери, воплощая в жизнь самые смелые и немыслимые мечты. Не без протекции Голицыных (в большей степени Бориса Алексеевича, назначенного дядькой при юном Петре) карьера Франца Лефорта резко пошла в гору.

29 июня 1683 г. в честь именин Петра ему был пожалован чин майора, а уже через два месяца 29 августа на именины Иоанна Лефорт был произведен в подполковники. В 27 лет он стал вращаться в таких заоблачных кругах, которые и не снились простому смертному. Он был вхож в дома титулованных особ, являлся завсегдатаем торжественных приемов и грандиозных празднеств. К тому времени Лефорт обзавелся собственным домом, где сам принимал почетных гостей: государственных служащих, дипломатов, богатейших негоциантов, захаживали время от времени в гости к подопечному и князья Голицыны. В Немецкой слободе не стихали звуки музыки и грохот фейерверков, бесконечный праздник поглотил иноземную глубинку.

Наступил 1685 г., вечный праздник порядком утомил и самих гуляк. Настало время возвращаться к делам государственным. От длительного безделья и многочисленных обильных возлияний Лефорт погрузился в глубокую хандру. Бывало, он целыми днями просиживал у себя дома, не показываясь на людях, игнорируя приглашения друзей. Подобные перемены в поведении всеобщего любимца и завсегдатая шумных компаний не остались незамеченными, прежде всего для Бориса Алексеевича Голицына. И чтобы, хоть как-то привести в чувство фаворита, решил устроить ему небольшой променад.

Б.А. Голицын, руководивший в ту пору Казанским приказом, намеревался поставить Лефорта во главе конного полка в тысячу сабель и отправить в Казань навести порядок. Но обстоятельства сложились иначе, подполковник Лефорт с батальоном солдат был направлен в сторону Украины в помощь российским крепостным гарнизонам, страдавшим от участившихся набегов крымских татар. В Кизилевских степях батальону не раз приходилось участвовать в стычках с боевыми отрядами татар. Осенью 1685 г. войска получили приказ отступить, зимой Лефорт был уже в Москве.